Священная охота - Страница 121

121

— Как красиво, милорд, — сказал он, обводя рукой посеребрённый лунным светом простор.

Губы Венсела искривила странная гримаса.

— Я видел достаточно озарённых луной пейзажей. — Через мгновение он добавил: — Наслаждайся ими, пока можешь.

Двусмысленное замечание, подумал Ингри.

— Почему мы так гоним коней? От какого врага должны мы ускакать? От погони из Истхома?

— И от неё тоже. — Венсел потянулся. — Время мне враг. Благодаря хитрой уловке клана Стагхорнов — когда сыновья становились священными королями при жизни отцов — прошло сто двадцать лет со времени последнего междуцарствия. Усилия, которых потребовало бы создание другой такой ситуации, кажутся мне теперь чрезмерными. Я воспользуюсь этой возможностью. — Хорсривер оскалил зубы. — К данному случаю добавление «или умру» неприменимо.

Итак, подозрения Хетвара, по-видимому, были обоснованы: Хорсривер жаждал избрания и манипулировал голосами выборщиков… а может быть, и жизнью и смертью потенциальных соперников?

— Значит, всё это затеяно ради того, чтобы снова сделать тебя священным королём?

Хорсривер фыркнул.

— Я и есть священный король. Мне не нужно им делаться.

Однако что-то ему было нужно — какая-то недостающая часть, вырванная им у отлетающей души короля-Стагхорна. Нечто… то ли магия, то ли некий фрагмент Вилда — безусловно, не политической природы.

— Ну, стать священным королём по имени и по форме — избранным и торжественно коронованным.

— Если бы я желал получить титул короля этой несчастной земли, я получил бы его многие годы назад, — равнодушно бросил Венсел. — Когда к тому же обитал в лучшем теле.

«Я обладаю лучшим телом», — не мог не подумать Ингри. Но действительно: если бы Венсел желал победить на выборах, им следовало бы скакать к Истхому, а не прочь от него. Хорсривер стремится к чему-то другому, к чему-то большему. Чему-то гораздо более странному… Ингри боролся за ясное понимание, продираясь сквозь туман, рождённый усталостью, вином на пустой желудок и подавляющей аурой Хорсривера.

— Если ты не желаешь выиграть выборы сам, то чего ты хочешь?

— Отсрочить выборы.

Ингри заморгал слипающимися глазами.

— Наше бегство к этому и приведёт?

— Наверняка. Отсутствия одного графа-выборщика, — Хорсривер ткнул себя в грудь, — было бы недостаточно, но Биаст должен будет отвлечься на поиски сестры накануне похорон отца, как только узнает о её исчезновении. Я принял и кое-какие другие меры: противоречивые обещания, которые я дал разным кандидатам, заставят их препираться несколько дней. — Хорсривер невесело усмехнулся.

Ингри не знал, что на это сказать, хотя произнесённое Венселом слово «междуцарствие» продолжало грохотать в его уме, обретая всё больший странный вес. Ингри заставил разум пробиться сквозь мягкое сияние навязанной ему преданности и спросил:

— Для чего предназначался олень?

— Как, разве ты не догадался?

— Я полагал, что ты собираешься принести его в жертву и поселить его дух в Фаре, чтобы она смогла забрать что-то у своего отца. Но потом ты предпочёл кобылу…

— Когда играешь против богов, неожиданная уловка иногда даёт лучший результат, чем глубокие планы. Даже они не могут предусмотреть любой поворот событий. Оленя я задумал использовать давно — в нём накопились жизни четырёх поколений, но смерть священного короля наступила раньше, чем животное было готово. Не знаю — может быть, они замедлили первое или ускорили второе.

— Ты собирался сделать шаманкой… Фару? Или кого-то ещё?

— Кого-нибудь. Я ещё не решил кого. Если бы мне не удалось вместо того завладеть тобой, пришлось бы использовать незрелое животное. Твой волк больше мне подходит, хоть он недостаточно… ручной. Он сильнее и умнее.

Ингри с трудом удержался от того, чтобы не завилять хвостом от этой похвалы.

«Больше подходит для чьих целей?»

Его обессилевший ум мучительно пытался сложить целое из кусочков. Шаман, знаменосец, священный король, заповедное Священное древо… И, несомненно, кровь. Кровь непременно должна быть пролита. Если собрать всех этих людей вместе, чего удастся достичь? Целью едва ли была какая-то материальная выгода. Что такого затеял Венсел, что сами боги стремятся проникнуть в мир материи, чтобы воспрепятствовать ему? К чему может стремиться Венсел помимо ослепительного блеска короны священного короля?

Чьё величие превосходит величие короля? Может быть, Венсел возмечтал о чём-то большем, чем власть в мире материи? Четвёрка однажды, в легендарном прошлом, превратилась в Пятёрку; может ли Пятёрка превратиться в Шестёрку?

— Так во что ты хочешь превратиться? В полубога? В бога?

Венсел подавился своим вином.

— Ах, молодость! Какие амбиции! И ты же утверждаешь, что сам видел бога. Отправляйся спать, Ингри. Ты бредишь.

— Так во что? — упрямо повторил Ингри, хотя и поднялся на ноги, чтобы отправиться на покой.

— Я говорил тебе, чего хочу. Ты забыл.

«Я хочу получить обратно свой мир».

Когда-то Венсел в отчаянии выкрикнул эти слова в лицо Ингри. Ингри их не забыл, да и не мог бы забыть, даже если бы хотел.

— Нет, не забыл. Но это же недостижимо.

— Именно. Отправляйся спать. Мы выезжаем рано.

Ингри, спотыкаясь, вошёл в дом и обнаружил, что для него приготовлена койка. Улёгшись, он долго смотрел в темноту, не в силах уснуть, несмотря на усталость. Наверняка его подчинение Хорсриверу было не абсолютным, иначе оно его так не мучило бы. Величие плохо подходило кособокой фигуре Венсела, напоминая золочёные доспехи, выкованные для юноши в расцвете молодости, надетые на иссохшего старика. Несоответствие проглядывало сквозь образовавшиеся щели…

121